– Будьте спокойны, сударь!

– Прохвост! – в сердцах воскликнулд’Артаньян. – Видеть тебя не могу! Отправляйся со двора до вечера… постой,вот тебе пара ливров, можешь завернуть в кабачок…

Оставшись один, он попытался было читать"Декамерон" далее, но мысли – и взгляд тоже – то и дело возвращалиськ лежащему на столе письму.

Д’Артаньян, как известно, был чертовски любопытен. Он хорошопомнил, что речь в письме шла не об одном только любовном свидании – туманныеупоминания об "известном деле", несомненно, касались каких-то интриг…

Его безудержная гасконская фантазия вновь напоминала леснойпожар – благо ситуация опять-таки не была предусмотрена теми клятвами, что онвынужден был дать госпоже де Кавуа. Недельное прозябание в скучнейшем кварталебуржуа, полное воздержание от всех прежних забав будоражили и ум, и чувства…

Но что тут можно было поделать? Для него не было места вовсей этой загадочной игре…

Не было?

Но ведь недостойно дворянской чести…

А кто сказал, что недостойно?

Ох, нехорошо…

Но чем это отличается от обычной проказы?

Так ничего и не решив для себя, он увидел в окноочаровательную Констанцию Бонасье, чинно шагавшую под руку с законнымсупругом, – вот уж поистине красавица и чудовище…

Это была очаровательная женщина лет двадцати пяти,темноволосая, с голубыми глазами, чуть-чуть вздернутым носиком, чудеснымизубками и мраморно-белой кожей. Что же до г-на Бонасье… своей унылой персоноюон мог бы заинтересовать, по глубочайшему убеждению д’Артаньяна, лишь ваятеля,искавшего модель для новых скульптур вроде тех, что украшали кровлю собораПарижской Богоматери…

С тягостным вздохом д’Артаньян взял со стола выглядевшеесовершенно ненарушенным письмо и торопливо пустился вниз, вышел из дома,столкнувшись с супругами Бонасье как раз в тот момент, когда они подходили ксамым воротам.

– Рад буду оказать вам услугу, сударь, – произнесон вежливо, обращаясь к г-ну Бонасье, но глядя главным образом на его молодуюсупругу. – Мой слуга в мое отсутствие – и в ваше тоже – принял письмо,привезенное некой неизвестной ему особой, передавшей на словах, что адресат вамизвестен… Извольте!

Он предпочел не упоминать о конверте, вскрытом им самим,надеясь, что такими деталями никто не будет интересоваться.

Г-н Бонасье с опаской взял письмецо, словно ядовитую змею, абегло прочитав надпись, вообще пригорюнился так, словно ему доставили на домсмертный приговор или по крайней мере повеление немедленно явиться в Бастилиюсвоими ногами, не дожидаясь присланных за ним стражников. Никаких сомнений, емуи в самом деле был прекрасно знаком настоящий адресат – и факт этот не вызывалу бывшего галантерейщика и тени радости. Его очаровательная супруга, наоборот,одарила д’Артаньяна ослепительной улыбкой и мелодичным голоском произнесла:

– Благодарю вас, шевалье…

– О что вы, какие пустяки, мадам, – ответил гасконец,не сводя с нее глаз. – В моем лице вы всегда будете иметь надежногоквартиранта, готового к любым услугам…

– Не сомневаюсь, сударь, – скромно опустив глаза,произнесла прекрасная Констанция и впорхнула в дом, как птичка, увлекая засобой унылого супруга, которому, казалось, уже все безразлично на этом свете,даже улыбки, расточаемые его женой юному гвардейцу.

"Да на нем лица нет! – подумал д’Артаньян. –Краше в гроб кладут! Лопни моя селезенка, здесь точно какая-то тайна! А что,если это направлено против кардинала? Черт побери, вот способ исправить своипрежние прегрешения и оказаться полезным его высокопреосвященству!"

Он старательно попытался втолковать себе, взбегая поступенькам, что им движут именно эти соображения и никакого личного интересатут нет – исключительно забота об интересах кардинала-министра, как же иначе,господа!

Д’Артаньян уже знал, что гостиная домохозяина расположенакак раз под одной из двух занимаемых им комнат. Нимало не колеблясь, онвыхватил кинжал из висевших на стене ножен и принялся разбирать паркет,поддевая острием дощечки. Буквально через пару минут дело было закончено, и отгостиной его отделял один лишь тонкий потолок. Распростершись на полу, гасконецприложил к нему ухо без малейших колебаний – уж, безусловно, дворянская честьнимало не пострадает от того, что дворянин подслушивает разговор какого-тогалантерейщика со своей супругой, принадлежащей к тому же невысокому сословию…

Он отчетливо разбирал каждое слово.

– Сударь, – послышался нежный и мелодичный, ноисполненный железной решимости голосок очаровательной Констанции. – Вынемедленно отправитесь на улицу Кассет и передадите письмо господину Арамису…

– Ни за что на свете!

– Что вы сказали, несчастный?

– Извольте, Констанция, я охотно повторю! Ни за что насвете! Довольно с меня этих писем! Пресвятая дева, каждый раз они мне жгуткарман или пазуху, как раскаленные угли… Так и кажется, что каждый прохожий –переодетый сыщик кардинала, а уж в особенности если это стражник или гвардеец вкрасном плаще с крестом…[21] Это поистине адские муки!

– Галантерейщик! – презрительно бросила супруга.

– Вот именно, сударыня! Галантерейщик! И не стыжусьсего! Потому что покорно, со смирением прожил всю жизнь на месте, отведенноммне Провидением, никогда не пытаясь выйти за пределы, отведенные рождением инаследственным ремеслом! А вы… вы… Как вы себя ведете, Констанция? Вы очертяголову бросаетесь в интриги всех этих знатных господ, словно вы тоже герцогиняили по крайней мере маркиза… Опомнитесь, молю вас! Они вас не защитят в случаечего!

– Вы полагаете?

– Да уж, полагаю! Позвольте вам заметить, что рекомаябелошвейка Мари Мишон, а на самом деле герцогиня де Шеврез…

– Без имен, несчастный! Уши есть и у стен!

– Ну хорошо, хорошо! Не забывайте, что она-то –белошвейка только по названию, а на деле… Ее всегда защитит муж-герцог имногочисленная знатная родня… А что будет с вами, Констанция? Вы навсегдасгинете в каком-нибудь монастыре…

– Ну, это мы еще посмотрим… – произнеслаКонстанция с невыразимым презрением к собеседнику и столь же явной гордойрешимостью. – Пока, во всяком случае, мне покровительствует сама королева…

– Нашли покровительницу! Да она от вас отделается, едвапочует для себя опасность, отречется от вас!

– Посмотрим…

– Да и смотреть нечего! Все эти знатные господа думаютв первую очередь о себе! Вот увидите, едва запахнет жареным и кардинал прознаетоб очередном заговоре против него, они наперегонки помчатся каяться,выпрашивать прощение, предавать друг друга… а все шишки посыплются на мелкотувроде вас! Констанция, опомнитесь! К чему вам влезать с головой в эти интриги?